Из очага, сквозь просвет между полкой камина и каминной решёткой, хлынул ещё один водопад, который всепоглощающими потоками устремился в комнату. Голова Освальда полна гениальных идей. Мне кажется, у меня уже были поводы отмечать это, но считаю необходимым отметить снова с особой решительностью.

Он притащил из кладовки поблизости доску и просунул один конец её в трещину между каминной решёткой и очагом, а другой опустил на спинку стула. Затем мы законопатили оставшиеся бреши своими ночными рубашками, вдоль доски разложили полотенца, и благородный ручей заструился с края доски прямо в ванну, которую мы под ним поставили. Очень напоминало комнатную модель Ниагарского водопада. Первые потоки воды из дымовой трубы оказались ужасно грязными.

– Если дело не в дожде, а в лопнувших трубах, учётчик воды, по-видимому, извлечёт из этого немалую пользу, – заметил Ноэль, прислушиваясь к вою ветра снаружи.

Возможно, именно эти слова объясняют дальнейшее поведение Денни, который, бросив вытирать пол, принялся за вечное своё занятие и продекламировал:

       Шторм неуёмный грохотал,

Визжали водяные крысы.

Черны от страха были лица

У всех, кто вопль Небес слыхал[55].

Наши лица были и впрямь черны, руки – тоже, но нам было всё равно, поэтому мы велели Денни заткнуться и снова вытирать пол. И он опять принялся за работу, и мы продолжали трудиться.

Воды тем не менее лишь прибавлялось. Просто немыслимо, как такое количество могло вылиться всего с одной крыши.

Наконец все пришли к единому мнению, что, невзирая на риск последствий, поднять миссис Петтигрю необходимо. С этой целью мы сначала разбудили Элис. Она пошла за экономкой и вернулась вместе с ней. На миссис Петтигрю были ночной чепец и красная фланелевая юбка. У всех нас перехватило дыхание. Освальд уже ожидал, что она сейчас спросит: «Что вы на этот раз сотворили, дети?», но добрая женщина ничего не спросила, а, тяжело осев на его кровать, запричитала:

– Боже мой!

Денни сказал:

– Я как-то в одном коттедже увидел дырки на потолке, и хозяин мне объяснил, что они сделаны на тот случай, если вода просочится сквозь кровлю. Это ей помешает скапливаться на потолке, который под её тяжестью может рухнуть. А так она потечёт спокойно сквозь дырки внутрь дома, и там останется только подставить вёдра.

Мы тут же проделали кочергой в потолке девять дырок и подставили под них вёдра, жестяные ванны и тазы. Воды на полу стало меньше, но нам всё равно пришлось работать как проклятым, и миссис Петтигрю с Элис трудились наравне с нами.

Примерно в пять утра дождь прекратился. К семи вода стала литься не так стремительно, и вскоре струи сменились вялой капелью. Каторжные труды наконец можно было прекратить.

Первый раз за всю свою жизнь я не спал целую ночь, и мне хотелось, чтобы такое случалось почаще. Утром мы так и не стали ложиться. Оделись и сошли вниз. Зато во второй половине дня дружно заснули, хотя в наши намерения это совсем не входило.

Перед завтраком Освальд поднялся на крышу, чтобы найти дыру, сквозь которую проник дождь. Дыра нигде не обнаруживалась, зато нашёлся крикетный мячик. Он заткнул верх трубы, тянувшейся, как выяснилось впоследствии, сквозь стену дома ко рву.

Вывод людей понимающих, которые после завтрака поднялись установить причину потопа, был следующий: ливень так сильно хлестал по плоской крыше, что заполнил её водой до краёв ограждения, и дождевая влага, перехлёстывая через них, хлынула в дом. Будь со сточной трубой всё в порядке, сказали они, такого бы не произошло, но трубу явно что-то заткнуло, хотя теперь никаких засоров нет. Это они проверили, пропустив сквозь трубу ёршик, и пришли к выводу, что ливень, по-видимому, в итоге всё-таки вытолкнул засор.

Освальд их слушал, теребя в кармане дрожащими пальцами влажный крикетный мячик. Он знал, что` заткнуло трубу, и мог бы им объяснить. Тот самый «засор», как они это называли, лежал сейчас у него в кармане, однако признание застревало засором в оробевшем горле.

Я не защищаю его. Но попробовали бы сами признаться, что стали невольной причиной ночного кошмара, скорой на расправу миссис Петтигрю. Хотя, по мнению Освальда, даже эти, вполне основательные, причины не извиняют его молчания.

В тот вечер, за чаем, дядя Альберта тоже сначала был молчалив, а потом, окинув нашу компанию умным, проницательным взглядом, сказал:

– Странная штука случилась вчера, когда, как вы знаете, состязались удильщики. Бьеф специально для них наполнили до краёв, но в самый разгар состязания какой-то неутомимый озорник открыл шлюз и выпустил воду, испортив им праздник. Да, Элис, дождь вскоре и впрямь полил, но он бы удильщикам ничего не испортил. Дождь они даже любят. А вот проделка со шлюзом их так разгневала, что многие и обедать не стали, а тут же отбыли на поезде в Лондон, и половина еды, которую приготовили для них в «Розе и короне», пропала. Но хуже всего вышло с баржей. Она сидела на мели в нижнем бьефе. Резко прибывшей водой её подняло, понесло по реке и вскоре перевернуло. Груз, который она везла, весь высыпался и утонул. Это был уголь.

И пока он всё это говорил, четверо из нас сидели, потупив смущённые взгляды. Кто-то пытался есть хлеб с маслом, вдруг ставший почему-то таким сухим, что никак не жевался, а кто-то пил чай, попадавший не в то горло и брызгавший изо рта.

Когда дядя Альберта наконец умолк, Элис сказала:

– Это были мы.

Вслед за чем все четверо, охваченные глубочайшим раскаянием, исповедались ему в своих прегрешениях. Освальд, правда, больше помалкивал, не переставая вертеть в кармане крикетный мячик и мучаясь от сознания, что не сумел повести себя как мужчина, когда дядя Альберта попросил его перед чаем рассказать о ночном происшествии.

Выслушав нас, дядя Альберта в очень простых и ясных словах растолковал, что именно мы сотворили, скольким людям испортили удовольствие и сколько отцовских денег пустили на ветер. Ведь теперь нашему отцу придётся оплатить подъём угля со дна реки, и хорошо ещё, если уголь удастся поднять, ибо в противном случае отец будет вынужден возместить целиком его стоимость.

Тут Элис совсем уже низко склонила голову над своей тарелкой, из глаз её брызнули слёзы, и она проговорила убитым голосом:

– Безнадёжно. Мы пытались, с тех пор как сюда приехали, быть хорошими. Вы даже себе не представляете, как мы сильно пытались. Но всё безнадёжно. Мы такие